![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Мальчишкой я нес домой пойманного мотылька,
ладони смыкая лодочкой, ощущая трепет крыла.
В беседке сидели гости, разряженные в шелка.
Мать разливала чай. Отец стоял у стола.
Распластавшись, лоза распускала по стене завитки усов.
Упругая спинка ящерки раздвигала траву.
Над крышами зеленело облако ближних лесов,
приподымаясь по склонам, уходя в синеву.
Это четкий рисунок на свитке, который уже давно
свернут и брошен в углу запущенного жилья.
Разве что чаша вымыта, но выпитое вино
оставило тяжесть в затылке и слабый привкус гнилья.
Два старика, беседуя, идут через мост не спеша.
В темной подвижной толще воды играют гольцы.
Между ладоней вечности трепещет моя душа,
оставляя следы золотой пыльцы.
отсюда
ладони смыкая лодочкой, ощущая трепет крыла.
В беседке сидели гости, разряженные в шелка.
Мать разливала чай. Отец стоял у стола.
Распластавшись, лоза распускала по стене завитки усов.
Упругая спинка ящерки раздвигала траву.
Над крышами зеленело облако ближних лесов,
приподымаясь по склонам, уходя в синеву.
Это четкий рисунок на свитке, который уже давно
свернут и брошен в углу запущенного жилья.
Разве что чаша вымыта, но выпитое вино
оставило тяжесть в затылке и слабый привкус гнилья.
Два старика, беседуя, идут через мост не спеша.
В темной подвижной толще воды играют гольцы.
Между ладоней вечности трепещет моя душа,
оставляя следы золотой пыльцы.
отсюда