dinni

По красной долине проносятся кони.
По белой долине проносятся ветры.
И свет серебристый гуляет вдоль улиц
И тростью стучит по гранитному камню.

Луна выплывает над робким пространством
И странная птица торчит на березе
В старинном цилиндре над белой манишкой,
В высоких ботинках на толстой подошве.

А там, где холмы, как монахи, сутулясь,
Холодное небо качают в ладонях,
Тяжелые тучи в тевтонских доспехах
Подъемлют штандарты свои жестяные.

О город, не знающий часа столетья,
Костельною костью терзающий души.
Слепой не увидит, а зрячий поверит,
И нищий свое ремесло не оставит.

Но в полночь сова опереньем смолистым
Во тьме прошуршит над окном вертикальным,
И стрелки часов, что на ратуше сонной,
Безжалостно клювом она передвинет.

И вынесет море высокую шхуну
Туда, где на отмели камни и слезы,
Где сосны идут босиком по обрыву,
Где таинство жеста не знает пощады.

И вынесет море звезды нетерпенье,
Латунную музыку тихого света,
Слепую удачу бессмысленных странствий,
Чей след на песке побережий затерян.

Неужто скитанья приносят свободу,
А в посохе истина мертвых столетий,
И парусом движет не жажда открытий,
А жажда наживы и темных подвалов?

Ну что, летописец, доволен ты ложью,
Талантом обмана, пером и бумагой

По красной долине проносятся кони.
Слепой не увидит, а зрячий поверит.