dinni

Найдено здесь.

Капитан Вильям Килинг любил искусство. К тому же, он считал, что матрос, у которого свободны руки или голова, опаснее незакрепленной пушки. Поэтому, отправлясь в конце 1607 в рейд на португальские хозяйства в Африке, он взял с собой несколько свежих пьес и всю дорогу туда команда репетировала "Гамлета".

"Гамлет" был дан на побережье Западной Африки и имел большой успех. Еще больший успех имел налет и окрыленный Килинг, затоварившийся в числе прочего и провиантом, решил сходить за мыс Горн. Команда была не против.

"Ричарда Второго" давали в на Яве, в бухте Бантам. Там Килинг взял на борт груз пряностей и красного дерева для Ост-Индской компании - и чуть ли не на траверзе Явы перехватил испанского "купца", шедшего в Манилу. У капитана конвойного судна вкусы были почти как у Килинга, так что всю дорогу до островов Зеленого Мыса команда репетировала "Дона Хиля Зеленые Штаны" и ругала капитана за постоянные исправления в стихотворном переводе с испанского. Последний спекталь был именно там, но, надо сказать, что несмотря на то, что воду тамошний губернатор поставил только под угрозой килинговских пушек, Тирсо де Молина по-английски никакого протеста не вызвал и стороны мирно разошлись довольные друг другом.

P.S. Английская постановка, кстати, возможно вообще первая. Поскольку Килинг вышел с Явы в начале 1609, а первая известная испанская постановка "Штанов" - та самая, о которой так нехорошо отозвался Лопе да Вега - имела место в 1613.

Ост-Индская компания, очень нервно относившаяся к порядку на своих кораблях, учла опыт Килинга, включив в свои правила следующий пункт:
«ЗАСИМ не должно иметь никакого кощунственного поминания имени Божьего, брани, воровства, пиянства или иного беспорядка, но все это должно наказываться с суровостью, нельзя также допускать игры в кости или других противозаконных развлечений, поскольку с них обычно начинаются ссоры и многажды дело доходит до убийства. Следует, однако, поощрять всякие совместные занятия: как-то, помимо молитвы и чтения книг богоугодных, всяческие состязания и представления, танцы и маски, каковые хотя и не просвещают духа, но все же много предпочтительней лени, скуки и безделия.»
Служащие компании явно приняли, если не первую, то вторую часть увещевания близко к сердцу – так в 1631 году еще один компанейский капитан Уолтер Маундфорд во время очередного рейса написал пьесу «Спуск «Марии»». Пьеса была поставлена сначала на борту, а по возвращении эскадры и в настоящем лондонском театре, где продержалась 4 театральных сезона.

А на могиле Килинга красуется следующая эпитафия, составленная его давним приятелем, конкурентом и иногда противником, голландским капитаном ван Шпильбергеном - «Удачливый торговец, отважный капитан, блестящий придворный, любящий муж, одно из самых веселых и страшных созданий Господних.» Килингу бы понравилось.

Бедственная история Ост-Индской компании

Благородной Ост-Индской компании фатально не везло с капитанами и факторами. Если толковый - значит ворует так, что дым столбом. Если честный - значит торговать не умеет. Если вдруг попадется знающий и дело, и меру - значит вскоре отуземится и перестанет должным образом соблюдать интересы компании. А если и этого не произойдет - значит спятит.
Повторялось это с таким постоянством, что когда в сентябре 1614 капитан Сарис привел в Плимут конвой, груженый серебром, пряностями, ценным деревом и всякими китайскими и малайскими редкостями, господа компаньоны начали оглядываться в поисках подвоха - ибо дела обстояли уж слишком хорошо.
Лучше б они не оглядывались. В ноябре того же года при очередной проверке складов обнаружилось, что половина одного из складских помещения занята не резным деревом, а личной сарисовской коллекцией индийской и китайской порнографии. Причем речь шла не о соответствующих учебных пособиях с картинками. Сарисовский набор не поверг бы в ступор разве что очень завзятого последователя тантризма. И это бы еще полбеды. Собственно беда заключалась в том, что человек, обнаруживший всю эту радость, не смог самостоятельно определить степень подсудности коллекции и обратился к начальству - да не к Ост-Индскому, а к портовому. Портовое тоже пришло во вполне понятное недоумение - ни с чем подобным, да еще в промышленных количествах, ему сталкиваться не приходилось. Дело пошло выше, разразился скандал и в конце концов несколько образцов угодило на стол к Его Христианнейшему Величеству Иакову I.
О том, какова была непосредственная реакция монарха, история молчит. Известно только, что Его Величество в крайне резкой форме заявил держателям компании, что в дальнейшем будет возобновлять их хартию, сообразуясь не только с объемом прибыли John Company, но и с ее моральным обликом.
В общем, "горе, горе, страх, петля и яма". Потому что ну как, ну где, ну в каких эмпиреях прикажете искать честного и дельного капитана - да чтоб еще не пил, не курил (Иаков числил табак в одну цену с чумой) и по девкам не шатался?
И тут из очередного рейда на острова возвращается Вильям Килинг. И все семейство Хоукинсов с компаньонами издает отчетливый вздох облегчения. Капитан божьей милостью. Всю Юго-Восточную Азию на своем "Красном драконе" облазил. Честен скрупулезно, как по профессии и положено. Из предыдущего поколения - то есть его хоть в Вестминстерский дворец приглашай. Счастливо женат. И главное, больше чем уже есть, с ума не сойдет - некуда как бы. А что пират - так сами-то они кто?
И Килингу предложили пост "старшего над всеми англичанами в Индиях". И получили ответ, что он согласен, если ему позволят взять с собой жену, потому как не может он более пребывать в разлуке с нею. С одной стороны, господа компанейские пуритане этой просьбе всецело сочувствовали. С другой стороны, женщина на борту в дальнем рейсе это само по себе нездорово - и не помешает ли ее присутствие Килингу посещать дальние фактории? В конце концов, дело решило соображение, что еще одного скандала в ту же воронку компания просто не переживет. И в просьбе было отказано.
Килинг пожал плечами и протестовать не стал. Настолько не стал, что господа компаньоны опять заподозрили неладное. И верно - за неделю до отплытия выяснилось, что Килинг-таки умудрился протащить свою жену на борт - да еще вместе с акушеркой, поскольку Анна Килинг была беременна.
На этом терпение компании кончилось и Совет заявил Килингу, что или женщина сходит на берег, или этот вопрос будет решать двор. Имея некоторое представление об Иакове, Килинг сдался.
Флот ушел, прихватив собой сэра Томаса Ро, посла ко двору Великого Могола, и оставив на причале несчастную Анну Килинг.
Рейс шел обычным чередом - две пьесы до Мадраса с некоторым количеством стрельбы по дороге и на месте. Высаженный Ро приступил к обязанностям, а Килинг пошел на Яву, приводить в порядок тамошнюю факторию.
А тем временем в Лондоне враг не дремал и какая-то противоиндская пролаза доложила Иакову историю про женщину на борту. Иаков вызвал Вильяма Хоукинса и спросил "Я вас предупреждал?" И Хоукинс, понимая, что сейчас погибнет все, в драматической речи, вполне достойной любимого поэта капитана Вильяма, описал монарху высочайшие нравственные достоинства и нежную супружескую любовь четы Килингов, а также непреклонную суровость Совета Компании там, где речь шла о желаниях Его Величества.
А две недели спустя пришел попутной пинассой рапорт от сэра Томаса Ро, с докладом о первых успехах и панегириком капитану Килингу.
И Иаков, вообще-то крайне не любивший капитанов старого закала - и пользовавшийся у них полной взаимностью - решил, что такая корова нужна самому.
И в разгар дипломатической/торговой/грабительской деятельности Килинг получил приказ бросить все и двигаться обратно.
По прибытии получил звание адмирала королевского флота и в качестве особой личной привилегии - беспрецедентное право брать на борт жену в путешествия любой дальности.
А Ост-Индская компания опять осталась с нерешенным кадровым вопросом.

© Антрекот